Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Барин, ты не смущайся, если тебе плохо, говори, я помогу. Сегодня ж я начальник смены, идут все к чёрту в канун праздника, кому мы тут нужны с тобой ещё из благородий? Ты что, упасть боишься, так давай держись, я тебя к себе отведу, приведём тебя в порядок, освежим, дело житейское, – и он с непосредственностью простолюдина подставил локоть, примериваясь к фигуре подопечного, и тут заметил на лице того новую ссадину. – А это кто тебя там, вчера, что ли?
Эстрелладо почувствовал, что его начинает мутить гораздо сильнее, и сдался.
– Да, мне нужна помощь, как ты и сказал, – прохрипел он чуть ли не шёпотом. – Действуй.
Педро оказался хитрее – или просто опыт профессионала в своём деле давал себя знать – и подхватил шатающееся тело так ловко и крепко, что идти было уже даже удобно, просто аккуратно переставляя ноги. Эта перемена подействовала очень благотворно – столько дней почти без движения уморили незаметно, но существенно, и сейчас кровь с восторгом носилась по жилам, радуясь жизни. Педро знай себе тарахтел что-то про то, что всё ещё наладится, коль скоро Великий Инквизитор запретил пытать арестанта, значит, есть основания предполагать хорошее, так, что слух уже значительно притупился не то от его велеречий, не то от общей подлой слабости, почти не дававшей стоять на ногах и самостоятельно двигаться. Назвать происходящее иначе, как чудом, было нельзя – и после очень слаженной и плодотворной возни тюремщика с его телом Эстрелладо ни разу не пожалел, что разрешил позаботиться о себе. Горячий глинтвейн, которым хорошенько накачал его Педро, был явно не из дешёвого вина, и это тоже было по меньшей мере странно и уж подавно за гранью возможного.
– Так значит, это инфанта тебя там, да, веером, ха-ха! – весело гоготал Педро, чавкая, как подросший хряк. – Да-а, баба – она и есть баба, толку, что принцесса, правильно ты сделал, что отказался жениться на ней! Все они дуры, сами сначала в душу нагадят, а потом только зенками хлопают, мол, ни за что её, такую расхорошую, обижают грубияны, ага! Ха-ха, ха-ха, да им всем от нас одно надо, это ж известно давно…
Эстрелладо почувствовал себя гораздо лучше, когда подлый жар лихорадки отступил, но одновременно ощутил, что над ним, где-то над головой, собирается тьма – так же было за несколько часов до тех печальных событий, которые знаменовали своим сверканием злополучные хрустальные шары. Даже чуть накатилась тошнота, единственный раз и ненадолго. Педро, заметив, что подопечный снова помрачнел, сразу поспешил уточнить причину. Не зная, что ответить на этот раз, арестант заглянул в глаза тюремщику и вежливо спросил, чтоб перевести разговор на другую тему:
– Отчего ты так беспокоишься обо мне? Ведь я не сделал ничего хорошего лично для тебя.
Педро осклабился с явным удовольствием и с гордостью поднял палец к потолку.
– А вот ты и не прав. Сделал, и столько, что я буду скучать, когда мы расстанемся, – затем, позабавившись искренним удивлением собеседника, продолжил, в избытке чувств растопырив пальцы перед собой. – С тобой приятно говорить, даже помолчать в твоём присутствии хорошо. А что за публика у нас тут годами квартирует – тебе лучше и не знать вовсе, тот ещё разносорт гнилья. Я так хорошо себя даже в церкви не чувствую, потому что там всегда есть кому пялиться на меня и злобствовать.
Эстрелладо лишь тихо улыбнулся и промолчал. С подобными искренними порывами простолюдинов он сталкивался часто и знал, что в этом случае не нужно ждать подвоха и мести за то, что услышал однажды подобные слова. Но ощущение опасности усилилось и даже перешло в резкие проявления дискомфорта – за воротом как будто вынырнули чьи-то острые и узкие когти и впились в шею. Так не бывало даже перед самыми кровопролитными и опасными драками, где смерть дышала со всех сторон.
Стук копыт, который не понравился им обоим, и грохот подъезжающего экипажа раздался где-то через четверть часа, и Педро, высунувшись в окно, с неудовольствием присвистнул:
– Этого ещё не хватало, не было печали, так черти накачали! Придётся, барин, спрятать тебя в камеру, не нравятся мне эти гости… тем что более в праздник явились.
В темноте, царившей в камере, стало ещё хуже – воздух как будто отказывался попадать в лёгкие, и тот, кто полмесяца назад был пышущим здоровьем и силой восемнадцатилетним красавцем, почувствовал себя былинкой, растоптанной каблуком сапога. Всё ясно, это потому, что я не вижу неба – ни звёзд, ни даже солнца, пришла унылая мысль. А ведь сегодня праздник Преображения Господня, самое красивое небо в году. Наверное, Педро и хотел устроить мне что-то вроде прогулки – похоже, его проинструктировал Великий Инквизитор на сей счёт. Нематериальные когти за шеей так и не исчезли полностью, и, когда Эстрелладо снова обратил внимание на их существование, откуда-то из небытия или же пелены потёмок раздалось тихое шипение: «Неба ты больше не увидишь!» Лихорадка, решил юноша, обхватил ладонями виски и сконцентрировался на молитве. Сейчас это было отчего-то сложнее обычного, но хотя бы отвлекало от кошмара полностью.
Закончить он не успел – дверь отворилась слишком проворно, хоть и со скрипом, что указывало на то, что посетители будут не из приятных. Их было трое, крепких парней в тёмной одежде без всяких знаков различия, и узник инстинктивно повернулся спиной к стене, почувствовав угрозу. Один из пришельцев прорычал низким неприятным голосом:
– Пойдёшь с нами, шевелись уже.
– И кто вы такие будете? – ровным голосом осведомился Эстрелладо без всякого выражения, но отчего-то сложив руки на груди.
– Не твоё дело, – хмуро ответил другой. – Двигайся, тебе говорят.
– И не подумаю, – холодно усмехнулся юноша. – Я не подчиняюсь приказам кого попало. От чьего имени вы явились, извольте сообщить.
– Вот же упрямец, – фыркнул первый. – Ну так пойдёшь поневоле, раз такой капризный.
Эстрелладо успел примериться и среагировать – трое, всё же, не пятеро, и можно было прорваться к выходу даже не смотря на то, что у двоих оказались кастеты, но на пороге его догнал удар не то кистеня, не то чего-то подобного… как назло, по спине, по самой больной ране… Крик гулко отозвался в коридоре, а тело грохнулось на каменный пол, и подбородок не удалось приберечь. Больше времени и шансов не выпало – и его потащили куда-то очень быстро, нарочито грубо выкрутив руки. Как долго тащили и куда – понять было невозможно, да и не хотелось об этом особо думать вообще. Только когда тело небрежно снова швырнули на пол, отпустив, стало ясно, что как будто в помещении есть какое-то вполне сносное освещение. Инстинкт диктовал, что проявлять самостоятельность не нужно и опасно, и пленник не стал шевелиться.
– Вот он, идти отказался, – проворчал кто-то из ловких исполнителей.
– И правильно сделал, – раздался чей-то рафинированный смешок. – Теперь поставьте его на ноги, а то ещё разговаривать откажется и тоже будет прав.
Это было проделано хоть и грубо, но без особой жестокости, но боли во всём теле успешно превратили процедуру почти в пытку. Когда чужие руки наконец отпустили его совсем, Эстрелладо открыл глаза, что были инстинктивно прикрыты, и его взгляд присутствующим не понравился. Помещение оказалось ничем иным, как залой для допросов с пристрастием. Но удивляло не это, а то, кто оказался сейчас на месте тех, кто приказывал исполнителям. Де Солер и инфанта собственной персоной, даже без сопровождающих слуг. Эстрелладо небрежным жестом сложил руки на груди и нарочито спокойно уставился на них. Принцесса была в лазурном платье для вечернего бала и выглядела совершенно нереально в отсветах факелов и жаровень, да и глаза у неё казались почти чёрными, на фоне её светлых волос и бледной кожи это резко бросалось в глаза. Перламутровая накидка на этот раз скрывала надёжно все девичьи прелести и драгоценности на шее и груди, так что вряд ли их хозяйка собиралась быстро покинуть тюрьму, ведь она не забыла даже надеть перчатки, об них здорово доставалось сложенному вееру. Де Солер смотрел, как всегда, с осторожным любопытством, и больше ничего нельзя было прочесть на его заострённом, куда не кинь, лице. Он будто жалел, что теряет время, собравшись на деле на охоту, да и стоял на непредосудительном расстоянии от дамы. Уловив на лице арестанта высокомерное «какого чёрта?», кабальеро вежливо кивнул ему и произнёс ровным светским тоном:
– Приветствую тебя, де Астерос. Прости за беспокойство, но я подумал, что было бы неплохо как-то выправить ситуацию, из-за тебя и так уже много шума и волнений.
– И каким же образом? – холодно поинтересовался Эстрелладо, не шевелясь.
– Ну, это вы с Её Высочеством решите, я полагаю, – невозмутимо пожал он плечами, и по его чёрным томным глазам было вовсе не понятно, в каком смысле стоит расценивать эти слова. – Моё дело – предложить попробовать.
Эстрелладо ответил тем же жестом:
- Танкист №1. Бей фашистов! - Валерий Большаков - Альтернативная история
- Ратибор. И один в поле воин - Александр Фомичев - Альтернативная история / Героическая фантастика / Фэнтези
- ПЕРЕКРЕСТОК - Петр Хомяков - Альтернативная история
- Первый шаг - Николай Грубов - Альтернативная история
- Инквизитор тьмы 3 (СИ) - Алексей Валерьевич Шмаков - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
- Избранная для Альфы - Алиса Росман - Альтернативная история
- Не-Русь - В. Бирюк - Альтернативная история
- Тайная история сталинских преступлений - Александр Орлов - Альтернативная история
- Цеховик. Книга 1. Отрицание - Дмитрий Ромов - Попаданцы / Альтернативная история / Периодические издания / История
- Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики - Валерий Большаков - Альтернативная история